Когда бизнес начнет финансировать науку в Казахстане
АСТАНА. КАЗИНФОРМ – Во всем мире наука становится ведущей производительной силой и играет значительную роль в экономике. Внедрение собственных научных разработок в производство позволяет создать продукт с высокой добавленной стоимостью. Поэтому важно вкладывать инвестиции в развитие науки страны. При этом, по мнению Главы государства, ключевую роль в финансировании науки должен играть крупный частный бизнес. О том, как организован этот процесс в нашей стране рассказал советник министра науки и высшего образования РК, председатель Управляющего комитета при Совете Фонда «Центр научно-технологических инициатив «Самгау» Канат Байгарин в интервью аналитическому обозревателю МИА «Казинформ».
– Канат Абдуалиевич, как вы оцениваете уровень развития отечественной науки и её долю присутствия в производстве страны?
– Вопросы системы управления наукой и её финансирования периодически возникали на разных уровнях в период независимости Казахстана. Переход к рыночной экономике обострил эту тему, в особенности в связи с тем, что необходимо было выстроить конкурентную среду для научных исследований и одновременно учесть уже накопившийся научный потенциал и сложившиеся традиции. Объём финансирования науки находился на минимальном уровне 0,1% — 0,2% от ВВП. Основным источником финансирования выступало государство. Интерес частного бизнеса и крупной индустрии ограничивался, в лучшем случае, трансфертом технологий или поддержкой собственных лабораторий и исследовательских институтов.
Очевидно, что наука стала производительной силой в мире бизнеса, стала играть значимую роль в экономике и производстве. В связи с этим появилась тенденция создания закрытых исследований в прикладной науке в связи с существенным вкладом науки в создание добавленной стоимости и получение прибыли. Остались открытыми и доступными те направления фундаментальных исследований, которые напрямую не связаны с бизнесом и производством.
А что происходит у нас? У нас в процессе перехода к открытой рыночной экономике произошел разрыв между наукой, которая развивалась по старой советской схеме, и производством, которое находилось и до сих пор находится в процессе перехода к рыночной экономике. За 30 лет уровень развития национальной науки снизился и значительно отстал от многих передовых стран, потому что за это время наука в мире не стояла на месте. Более того она стремительно развивалась, как в области фундаментальных исследований, так и прикладных. Вопросы коммерциализации научных результатов были сильно продвинуты благодаря появлению экосистемы финансовой и нефинансовой поддержки инноваций и прорывных проектов.
Поэтому сейчас фактически нам приходится решать две задачи: первое — это восстановить и поднять уровень фундаментальных исследований в науке, чтобы можно было иметь сильную базу для качественной экспертизы и оценки современных технологических достижений.
Второе — это каким образом наше производство, индустрия или бизнес могли бы воспользоваться теми знаниями, которые существуют и которые будут созданы.
При этом, сложность заключается ещё и в том, что решать эти две задачи нужно одновременно: с одной стороны развивать фундаментальные исследования, с другой — создать стимулы для привлечения бизнеса и производства в поддержку научных исследований и новых инновационных разработок.
И я думаю, что «Самрук-Казына» своевременно поставил такую задачу, создав такой Центр (Центр научно-технологических инициатив «Самгау» — прим. ред.), который должен обеспечить не постепенное движение, а такой вот скачок и сблизить производственные мощности, которые работают в компаниях группы «Самрук-Казына» с достижениями, которые существуют в мировой науке, с одновременным стимулированием развития прикладной науки внутри страны. Думаю, именно это основная задача, которая стоит перед Фондом «Самгау».
Важно отметить, что при выстраивании работы Центра, необходимо учитывать мнение представителей научного сообщества и индустрии. Так, в целях рассмотрения и выработки рекомендаций по вопросам научно-технической и инновационной деятельности Центра был создан Управляющий комитет, который по своей сути является научным советом. Управляющий комитет является независимой структурой, куда входят представители научного сообщества и инженеры ведущих отечественных и международных предприятий.
– В чем функции Управляющего комитета и можете, всё-таки, отдельно остановиться на его составе?
–Управляющий комитет разрабатывает рекомендации для выработки политики в области научной и инновационной деятельности, и в том числе, рассматривает и согласовывает бизнес-процессы, связанные с этой деятельностью. Совет также участвует при отборе проектов, которые могут поступать напрямую от НИИ и университетов.
Что касается состава Управляющего комитета, то я могу сказать, что он достаточно сбалансирован. В него входят представители науки из таких сфер как геология, химия и материаловедение, электроинженерия, физика и другие, а также ведущие инженеры в нефтегазовой и горнорудных отраслях, работающие в зарубежных и отечественных компаниях, не входящих в группу «Самрук-Казына». Холдинг же представлен сотрудниками портфельных компаний, отвечающих за научную и инновационную деятельность своих организаций.
Так, при рассмотрении вопросов совет учитывает как мнение учёных, так и представителей индустрии. В качестве примера могу привести новые правила отбора и экспертизы проектов научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ НИОКР для группы «Самрук-Казына», которые разрабатывались с учетом предложений представителей совета. В рамках данных правил научные заявки должны подаваться недропользователями с обязательным условием привлечения аккредитованной научной организации, выступающей в качестве исполнителя проекта.
– А как было ранее и что именно изменится?
– Раньше практически все научные проекты приходили от институтов, входящих в группу «Самрук-Казына», рассматривались научно-техническим советом, одобрялись и исполнялись институтами самого же «Самрук-Казына», и было очень мало финансирования на сторону внешних университетских лабораторий и научно-исследовательский институтов. Сейчас, я думаю, что значительная доля финансирования «Самрук-Казына» будет идти на институты, которые не принадлежат напрямую структурам компании. Качество и эффективность проектов тоже должна повыситься.
– Как будет приниматься решение, какие научные проекты приоритетнее для экономики, за счёт чего повысится качество?
– Во-первых, все проекты должны соответствовать приоритетным направлениям, определяемым уполномоченными органом в области науки и отраслевыми уполномоченными органами, а также Научно-техническим советом Фонда. Также все заявки должны пройти научно-техническую экспертизу для определения научной новизны и актуальности. Для проведения экспертизы Самгау выстроил взаимоотношения с Национальным центром государственной научно-технической экспертизы (НЦГНТЭ). Надо отметить, что при определении критериев оценки, которые закладывались в правилах отбора, учитывались специфика и прикладная направленность проектов НИОКР недропользователей. При осуществлении экспертизы НЦГНТЭ привлекает несколько экспертов, в том числе зарубежных. По сути, эти процедуры должны обеспечить качественно новые проекты.
– Смотрите, вот выбрали уже проекты, кто решает какие будут для них выделены бюджеты и как именно они будут финансироваться?
– Здесь, необходимо отметить, что ранее полноценная финансовая экспертиза проектов от недропользователей не проводилась, продолжительность и суммы проектов никак не регулировались. Сейчас Центром «Самгау» приняты все необходимые нормативные документы, где определен срок реализации проекта, который не должен превышать трёх лет, предусмотрены требования по основным видам и лимитам затрат — все эти нововведения принимались с учетом отечественного и международного опыта. Проверка на соответствие установленным требованиям проводится на этапе финансовой экспертизы. Также для проектов, относящихся к прототипированию и промышленным испытаниям, которые требуют большего финансирования, применяется финансово-экономическая экспертиза, где наряду с оценкой обоснованности заявленных затрат проводится оценка ожидаемого социально-экономического эффекта от проектов. После прохождения всех экспертиз Научно-технический совет Фонда принимает окончательное решение по финансированию проектов.
– Вы сказали, что это будут качественно другие проекты. Как компания финансировала научные проекты ранее? Ведь, согласно закону, компания должна была направлять 1% своих затрат на добычу на развитие науки в Казахстане.
– Есть две крайности: допустим, у меня есть ведомственный исследовательский институт, который работает со мной, готовит мне экспертизу, проводит аналитические исследования. Конечно, я заинтересован в его выживании. Так, материнская компания, скажем склонна работать только с ведомственным институтом. Вот это одна крайность, когда вы даёте учёным, которые находятся в вашем исследовательском подразделении деньги бюджета, в том числе из денег предусмотренных, обязательствами недропользователей, ну и ждёте от них отчета. У чиновников не хватает времени проводить аналитику, аналитику часто делают те же институты, что выполняют проект и они же сами себе формируют бюджеты. Результат понятен.
Вторая крайность — это когда вы направляете деньги от 1%, по сути, «вслепую» кому-то, кто принимает решение кого финансировать, где явно не видите обратной связи на что пошли ваши деньги.
В данной ситуации мы пытаемся найти компромисс между двумя этими подходами. ЦНТИ консолидирует обязательства и систематизирует процессы НИОКР внутри группы «Самрук-Казына», принимая во внимание международный опыт, и, в то же время, учитывая специфику задач, стоящих перед недропользователями Фонда.
– За рубежом есть практика, когда производственники выбирают исследовательский институт и финансируют отдельную разработку и труд учёных. У них есть мотивация, потому что они этой разработкой будут пользоваться. В Казахстане намечается ли такая тенденция?
– Нам нужно довести наших производственников до такого состояния. В настоящее время производственники в нашей стране зациклены на задачах сегодняшнего дня и им не до перспектив в будущем. Нам надо создавать такую систему, как на Западе, где сами бизнесмены ходят на научном рынке и ищут разработки, чтобы быстро их использовать для развития производства и повышения конкурентоспособности.
Доля частного финансирования науки сейчас низкая, она должна повыситься, когда наше производство станет конкурировать с чем-то. Отсутствие конкуренции и наличие монополизма не стимулирует прогресс. Рынок прикладной науки совсем у нас молодой. Производственники должны осознавать, что надо повышать производительность труда. А если они будут производить быстрее тот или иной продукт, и добавленная стоимость продукта будет повышаться за счёт улучшения качества и снижения себестоимости, у предприятия будут расти доходы.
– Можно провести параллель как за рубежом развивалась наука и как у нас?
– В США трансформацию науки начали в 60-е годы. Казахстан начинает её сейчас. Раньше наука была неким элементом национальной безопасности. Часть этой науки использовалась для вооружения: ядерного, космического и так далее, но это нерентабельная наука. За рубежом были сложившиеся рыночные отношения и тогда они начали ориентировать науку именно на рынок. Они стали привлекать учёных, в том числе в производство, чтобы они понимали, что они получают больше дохода за те или иные разработки. На сегодняшний день, у них есть частные университеты, частные исследовательские институты, на кампусах вузов, есть институты крупных транснациональных компаний, полностью отданные под управление университетов, но построенные за счёт средств той или иной компании. Если говорить об исследованиях, то 70% науки за рубежом финансируется частными компаниями.
Осознавая важность инвестирования в науку и инновации, «Самрук-Казына», который контролирует почти половину экономики страны, как я понимаю, пытается систематизировать свою работу в данном направлении, и вполне вероятно, в будущем будет играть важную роль в поддержке научно-технологического развития отраслей экономики.
– Спасибо за интервью!
