Филологи утверждают, что даже 70-летний человек может за 4–5 месяцев изучить казахский язык до уровня А1

Суть публикации сводится к тому, что некий латиноамериканец, загоревшийся идеей выучить қазақ тілі , так и не обрел желаемого. И дальше перечисляются причины, которые вполне могут служить в качестве оправдания не очень старательному студенту, ну и, конечно же, окажутся на руку тем, кто часто спекулирует языковым вопросом ради извлечения политических либо популистских дивидендов.

«Казахстанская правда» уже долгое время занимается освещением данной темы. Мы располагаем реальными данными и мнением специалистов-филологов, которые в силу своей научной и профессиональной деятельности воспринимают язык не в качестве «острой темы для обсуждения», а в качестве живого инструмента общения, изучают законы его развития и делают все возможное, чтобы это развитие не замедлялось.

– Я преподаю казахский язык иностранным гражданам, многие из которых приезжают в Казахстан именно с целью изучать казахский язык, – рассказывает ассоциированный профессор кафедры языковой и общеобразовательной подготовки иностранцев КазНУ им. аль-Фараби Гульбагиза Мусаева. – Мотивация у этих людей есть, и поэтому они быст­рее изучают язык и начинают на нём разговаривать. У нас в аудитории сидят люди разного возраста – от 17 до 70 лет, в обучении казахскому языку мы не используем язык-посредник. И это тоже хорошо помогает в процессе обу­чения. Мотивация у наших студентов разная: есть бизнесмены, которые ведут бизнес в Казахстане и хотят понимать местных партнёров. Есть миссионеры из Таиланда, Южной Кореи, Сингапура, в этом году приезжали из Индии. Они изучают казахский язык, чтобы общаться с местными жителями на их родном языке. Есть студенты, которые приехали по обмену между университетами, есть тюркологи-исследователи. И есть просто люди, которые приехали в Казахстан, чтобы узнать о стране, её традициях, обычаях, о народе, который проживает на этой огромной территории.

То есть мнение специалиста в вопросе проблемы изучения қазақ тілі сводится к тому, что человеку, желающему изучить язык, достаточно иметь всего лишь мотивацию. Возвращаясь к публикации наших коллег о латиноамериканце, потерпевшем фиаско в данном вопросе, можно предположить, что как раз реальной мотивации у него и не оказалось.

Одной из основных проблем, с которыми столкнулся иностранец, он называет невозможность погрузиться полностью в языковую среду, так как с кем бы он ни заговорил на государственном языке, ответ всегда получал на русском. Гульбагиза Мусаева также отмечает, что проблему с практикой студенты ощущают.

– Дело в том, что в аудитории всегда есть поддержка, если студент что-то не знает, ему подскажут, – говорит она. – Но как только люди выходят на улицу, я всегда увещеваю – если что-то покупаете, подходите к казахам – носителям языка и заговаривайте, учитесь говорить с ними на казахском. Но у нас чаще на произнесенное «Сәлеметсіз бе» звучит ответ на русском – «Здравствуйте».

И тут академические методы коммуникации разбиваются о нашу ментальность. Как мы сами приветствуем друг друга в быту? «Сәлем», «Қалайсың?», а если уж на улице мы слышим официальное «Сәлеметсіз бе», то явно перед нами либо иностранец, либо релокант. Из уважения нам легче перейти на язык международного общения, так как в нашей стране огромное число коренных жителей свободно говорят на двух и более языках. При этом молодежь в беседе с иностранцами все чаще переходит на английский, чем на русский. Опять же специалисты отмечают, что год за годом на улицах, в общественных местах казахской речи становится все больше и больше.

Как ни парадоксально, последние пару лет даже на официальное «Сәлеметсіз бе» на улице в ответ можно услышать: «Сәлем, мен сізге қалай көмектесе аламын?» – это звучит, конечно же, не разговорно, но во многом благодаря именно наплыву релокантов носители языка в подобных случаях стали отвечать как по учебнику. Ведь люди же стараются, и хочется в этом им помочь. Теперь за «Сәлеметсіз бе» с акцентом мы чаще видим уже не иностранца, а местного: или почти басында тесікі бар, или шала қазақтар. Но если первые за их акцент и чрезмерное включение в речь орыс өрнектері все также вызывают умиление, то вторых за это раньше непременно ждал общественный ұят – языковой барьер, который для нас нередко оказывается повыше обычного в подобных случаях забора.

– На практике, чтобы заговорить на уровне А1, при наличии желания достаточно двух-трех месяцев, – утверждает Гульбагиза Мусаева. – У нас был случай, приехал к нам мужчина семидесяти лет из Японии. Его супруга пострадала от ядерной бомбежки Хиросимы, и у него было огромное желание узнать из первых уст, как пострадал наш народ от взрывов на Семипалатинском полигоне. Заговорил он за пять месяцев, а через два года написал стихотворение «Абай жылап жатыр!» о том, как плачет Абай из-за последствий ядерных испытаний в Семипалатинске. Ему было тяжело, но огромное терпение – как у него, так и у преподавателя – сделало своё дело.

Филологи единодушно уверяют, что сегодня для изучения қазақ тілі есть все необходимое: методики, учебники, программы, языковые центры, вплоть до бесплатных сетевых ресурсов. При этом государство уделяет данному вопросу особое внимание: не так давно был издан Oxford Qazaq Dictionary, позволивший казахскому языку ещё сильнее приблизиться к глобальному лингвистическому сообществу.

– Наша уникальность заключается в том, что казахи, которые живут в ­Казахстане, знают и русский, и казахский языки зачастую в равной степени, – продолжает Гульбагиза Мусаева. – Они даже не выбирают: это мой первый язык, это мой второй язык. У нас сложилось общество билингвов. На самом деле в этом заключается очень большое преи­мущество: человеку, у которого уже имеется опыт изучения второго языка, гораздо проще учить третий, а дальше – больше. Язык как инструмент – это особенная знаковая система. Многие люди стремятся изучить ещё один язык, так как понимают, что изу­чение и знание второго и последующих языков способно открыть больше дорог в постижении окружающего мира. К нам приезжают иностранцы, чтобы изучить қазақ тілі, значит, наш мир им интересен. Многие казахи сейчас изучают английский, китайский. В наше время знать более двух языков уже становится нормой.

Иными словами, с точки зрения филологов, чем больше человек знает и понимает языков, тем шире становятся не только его возможности, но и мировоззрение, так как именно в языке во многом и содержится тот самый уникальный культурный код. Другое дело, что, изучая английский или другие языки международного общения, мы не должны ни в коем случае утратить то, что нам уже дано. Сегодня можно смело утверждать, что государственный язык мы сохранили. Теперь задача в том, чтобы заговорить на нём стремились бы не только иностранцы, а наши граждане, которые по тем или иным причинам утратили, а может, и с рождения не имели базовой связи с ана тілі. Задача не в том, чтобы русские, корейцы, дунгане и ещё порядка 100 с лишним национальностей, выучив казахский, забыли свой родной язык. Богатство языка – в его носителях.

В одном вышеупомянутый латино­американец прав – развить язык возможно, лишь развивая число источников доступной информации на нём. Проще говоря – доступной на казахском языке литературы, научных и социально значимых трудов, мировой классики в хороших переводах, кино, театров, СМИ. При этом не стоит забывать об обретенной нами уникальности. Лишь только обогащая собственный языковой и социокультурный код за счёт богатства всех доступных нам языков, мы способны сделать наш государственный язык востребованным, в первую очередь нашими же собственными гражданами.