Перед нами предстает живая история

Банда Соловьева

Эта книга получилась благодаря финансовой и мотивирующей поддержке одноклассника Гульнары Абикеевой, бизнесмена Тимура Коржумбаева и актрисы Баян Алагузовой.

– Энное количество лет назад Тимур предложил сделать книгу о кино к 25-летию независимос­ти Казахстана, – рассказывает президент Ассоциации кинокритиков Казахстана Гульнара Абикеева. – Казалось бы, чего проще – взять и написать о том, чем занимаешься всю жизнь, но почему-то не складывалось. Прошлым летом он вновь позвонил: «Восемь лет прошло, я уже ни на чем не настаиваю, просто скажи – будет книга?»

Это 15-я по счету книга Гульнары Абикеевой о кино. Три из них изданы за рубежом. «Cinema in Central Asia Rewriting Cultural Histories», написанная в соавторстве с английскими коллегами, – в Великобритании, «The Unknown New Wave of Central Asian Cinema» – в Южной Корее, «Кинодом Махмальбафа» – в России. В 2016 году Гульнара Абикеева награждена французским орденом «Кавалер искусства и литературы», она член международных организаций ФИПРЕСС, НЕТПАК и Азиатско-Тихоокеанской киноакадемии АРSА. Сейчас самый именитый казахстанский киновед занимается исследовательской работой в Кембриджском университете.

«Кино независимого Казах­стана. Дальше действовать будем мы!» она презентовала накануне отъезда в Великобританию. Книга состоит из пяти глав. Первая – «Как все начиналось» – рассказывает о казахской новой волне в кинематографе, с которой, собственно, и начиналась, как считает киновед, наша независимость.

О том, что это было за время и как появилось само это понятие, рассказал один из её представителей, режиссёр культового фильма «Игла» Рашид Нугманов (этот эпизод не вошел в книгу).

В 1989 году он был избран первым секретарем Союза кинематографистов Казахстана.

– И первое, что я задумал, – повезти целый блок новых казахских картин на Московский кинофестиваль 1989 года, который состоялся в июле, – вспоминает Рашид. – Это моя «Игла», «Волчонок среди людей» Талгата Теменова, «Конечная остановка» Серика Апрымова, «Влюбленная рыбка» Абая Карпыкова, «Балкон» Кости (Калыкбека) Салыкова… Поселились в «России», огромной гостинице в центре Москвы. Я договорился с Домом кино о включении наших картин в программу фестиваля. Чтобы привлечь гостей на показ нашего кино, нужно было придумать название. Требовалось что-то такое интересное, а не вот это – «Киностудия ­«Казахфильм» представляет».

Талгат Теменов достал где-то большой лист глянцевого золотого картона, а я, архитектор по образованию, умею писать тушью и работать с красками. Старшее поколение казахфильмовцев называло наше поколение «бандой Соловьева» (многие из нас оканчивали во ВГИКе мастерскую Сергея Соловьева), а тут ещё аналогия с фильмом Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин», где фигурирует банда под таким названием. – «Ну что? Может, так и напишем – «Казахфильм» представляет «Банду Соловьева»? – спрашиваю Талгата. – «Как-то не очень хорошо, слишком хулиганисто. Давай напишем «Новая волна из Казахстана». Чтобы сохранить немного хулиганства и куража, я лист наклонил, и буквы чуть потекли, и мы вывесили плакат в вестибюле среди других объявлений. Талгат раздобыл ещё где-то целую кипу карточек (больше двухсот). Мы вручную написали пригласительные знаменитым гостям Московского кинофестиваля, раздобыли у администратора гостиницы номера их комнат, разбились по этажам и стали подсовывать карточки под двери. В результате в день показа в Дом кино пришли очень крутые люди – директора международных фестивалей и кинокритики. Субтитров на английском не было, поэтому мне пришлось самому переводить все картины. И вдруг после показа нескольких лент они начали подходить к нам.

Среди них Тони Саффорд, директор американского нацио­нального фестиваля независимого кино «Санденс». Впервые в его истории приглашали не одну-две картины, а целую программу под названием «Новая волна казахского кино». Нам удалось доставить в США все фильмы, несмотря на то, что плёнки были тяжелые, надо было проходить с ними таможенный досмотр и пересекать границу.

После того как они были показаны на этом фестивале, впервые о казахском кино была опубликована статья на английском языке кинокритика Фореста Сизола. Разойдясь и по фестивалям, и по американским киношколам, она окончательно закрепила за нами это понятие – «Новая казахская волна». Русская кинокритика тоже подняла его на щит, заявляя, что казахи вытеснили и русское, и кыргызское, и грузинское кино. Вот такая история произошла с нами благодаря нашей наглости, независимости и уверенности в том, что мы делаем правильное и нужное кино...

Это, действительно, было, по словам Гульнары Абикеевой, время наглых в хорошем смысле, решительных и смело действую­щих людей.

– Мы с дизайнером книги Анастасией Тауекел долго обсуж­дали обложку, где изображена нога Виктора Цоя на табуретке, – рассказывает киновед. – Это было дерзко, но нам хотелось подчерк­нуть дух того времени. Поэтому к названию «Кино независимого Казахстана» была добавлена фраза из его песни – «Дальше действовать будем мы!»

Параллельно с «Новой казахской волной» и наступлением эпохи гласности в Казахстане стало зарождаться продюсерское кино и начался взлёт документальных фильмов, показываю­щих новую реальность. Этому посвящена вторая глава книги Гульнары Абикеевой. Этот период она обозначила 1991–1997 годами. Новую профессию – кинопродюсер – представляли Максим Смагулов, Саин Габдуллин, Лимара Жексембаева, Ернар Маликов, Гульнара Сарсенова и Алия Увальжанова. А документальное кино было представлено такими именами, как Сергей Азимов, Игорь Гонопольский, Асия Байгожина и Владимир Тюлькин.

– Хотелось, честно говоря, заявить о себе, рассказав о том, что ещё недавно было под запретом, – говорит один из ярчайших представителей той эпохи Игорь Гонопольский. – Мы придумывали всевозможную ерунду, которую потом выносили на экран. Надо же было чем-то отличаться от всех остальных. Например, наглос­тью и дерзостью в попытке критиковать советскую власть. Я, например, сделал фильм об алкоголизме по сценарию своего отца, известного психиатра, главного нарколога Казахстана Маркса Гонопольского, и картину «Сцены у фонтана» о прорыве нефтяного фонтана, который так и не удалось остановить.

Поколение нежных

Третья глава книги посвящена картинам, которые формировали историческое самосознание народа (1995–2005).

– В советское время такого понятия, как исторический фильм не было, был – историко-революционный фильм, – заметила Гульнара Абикеева. – И когда наступила эпоха гласности, конечно же, кинематографисты активно стали снимать исторические картины. Крестный отец казахского кино эпохи независимости Мурат Ауэзов считал, что их должно быть много, потому что казахи жили и в XVII, и в XVI, и в XIII веках. Вот тогда и появились фильмы «Гибель Отрара» и «Султан Бейбарс». Потом был «Суржекей – ангел смерти» Дамира Манабаева о голодоморе 30-х, «Заман-ай» Болата Шарипа о возвращении на родину казахов, бежавших от коллективизации и, наконец, «Кочевник». То есть это была очень важная эпоха для того, чтобы изменить историческое самосознание народа. И в этом смысле колоссальную роль сыграл фильм «Мустафа Шокай» Сатыбалды Нарымбетова об одном из самых ярких представителей движения «Алаш», боровшихся за независимость Казахстана.

^{Фрагмент осады крепости из фильма «Гибель Отрара»}

Но одновременно с этим пришло новое поколение, которое киноведы называют постволновцами. Это Нариман Торебаев, Ренат Косай, Рустем Абдрашов, Ержан Рустембеков, Серик Утепбергенов, Ануар Райбаев.

– Если новая волна была резкой, то это поколение – очень нежным, – считает Гульнара Абикеева. – А главное – задающееся вопросом, а что дала нам независимость?

Рассказывает оператор-постановщик, режиссёр-документалист Ренат Косай:

– Мы – поколение, появившее­ся на кинонебосклоне в период распада Союза. До этого кинематографистов готовили в единственном институте, который находился в Москве. Пятого июля 1993 года в Казахстане впервые в Центральной Азии в академии искусств имени Жургенова открылся факультет кино и телевидения. Обучались мы в основном на фотоаппаратах, потому что кинопленка стоила дорого. Кино в те годы почти не было. Но нам, свежеиспеченным выпускникам казахской киношко­лы, хотелось высказаться. И вот летом 1997 года мы встретились на возрождённом после долгих лет МКФ «Евразия», где стали обсуж­дать, что нужно сделать, чтобы заявить о себе. Решили написать манифест. Он начинался со слов – «Нас никто не знает, нас никто не видел, но мы есть». Когда появился поддержанный фондом Сороса первый молодежный кинофестиваль Центральной Азии «Смотри по-новому», своё кино мы, молодые режиссёры пяти стран, показывали просто на видеопроекторах. Победителям этого фестиваля фонд Сороса выделил гранты для съемок кино на плёнке. В общем, цели своей мы достигли – на нас обратили внимание.

Ещё один постволновец, а теперь уже живой классик казахского кино Рустем Абдрашов, рассказывая о времени, когда начинал свой путь в кино, считает, что ему повезло:

– Я окунулся в атмосферу новой казахской волны, когда они уже делали свои вторые и третьи фильмы. Работал в качестве художника с Рашидом Нугмановым, Сакеном Нарымбетовым, Амиром Каракуловым, с Костей Салыковым посчастливилось поработать на картине «Любовники декабря», копии которой сегодня утеряны. На «Гибели Отрара» Ардака Амиркулова начинал как ассистент художника. Эта большая историческая картина требовала больших ресурсов, студия была опустошена, многие проекты просто стояли, а в бухгалтерии висела записка: «Все деньги ушли на «Гибель Отрара», просите деньги у Ардака Амиркулова». Сейчас это все звучит совершенно фантас­тически, но все это было.

Четвертая глава книги посвящена теме нациостроительства, охватывающего период с 2005 по 2012 год. Лучшие картины того периода – «Аксуат» и «Охотник» Серика Апрымова, «Киллер и «Шуга» Дарежана Омирбаева, «Остров возрождения» и «Подарок Сталину» Рустема Абдрашова, «Жылама» Амира Каракулова, «Тюльпан» Сергея Дворцевого и «Секер» Сабита Курманбекова. В поисках пути – какими должны быть новое государство и люди в нём – режиссёры рассказывали о реалиях нашей независимости, но не ура-патриотически, а через картины, взятые из жизни, и живые человеческие образы.

Заряженные на успех

Пятая, последняя глава посвящена детям Независимости (2013–2024). Это громко заявляющие о себе на протяжении последних десяти лет на международных кинофестивалях Фархат Шарипов, Эмир Байгазин, Адильхан Ержанов, Азиз Жамбакиев, Ахат Ибраев и другие кинематографис­ты, находившиеся ещё в нежном дошкольном возрасте, когда пришла независимость.

– Они были раскрепощенными, в них отсутствовала внутренняя цензура, присущая предыдущему поколению, – утверждает Гульнара Абикеева. – Они пришли делать своё кино совершенно свободными от советских идеологем.

– Самый главный вопрос, с которым мы пришли в кино, – почему в кинотеатрах нет казахского кино? – говорит Фархат Шарипов. – Эта злость заставила наше поколение поставить цель – попасть туда. И наши фильмы стали показывать не только на фестивалях, но и более широкой зрительской аудитории. И самая главная особенность нашего времени – отказ от плёнки – дал возможность заниматься кинематографом почти всем. Снимать кино оказалось довольно просто, и все, кто это понял, взяли в руки видеокамеру.

Азиз Жамбакиев вспоминает:

– Когда наше поколение стало приходить в кино (это были 2009–2011 годы), то мы были уже заряженные на успех, нам хотелось нащупать состояние кино. Это было очень сложно, потому что не было ни базы, ни техники, мы снимали на объективы из пластика. Фархат Шарипов, собирая нас в каких-то закоулках и подвалах, говорил, что время идёт, нам нужно что-то делать.

^{Картина «Оралман» – история долгожданного возвращения на родину}

Сейчас, когда уже прошло много лет, можно спорить о том, насколько наше национальное кино состоялось или не состоялось, но фундамент, заложенный предыдущими поколениями, у него был мощный. Но наше поколение столкнулось с другой проблемой. Мы начали заниматься кино, когда единственной возможностью прикоснуться к плёнке был только фотопроцесс, а в остальном – это были уже полностью цифровые технологии. С одной стороны, они многим дали возможность снимать кино, а с другой – художественное качест­во стало падать. Поэтому для меня прошлое поколение – нас­тоящие творцы, которые, можно сказать, работали вслепую. Сейчас можно контролировать весь процесс киносъемок. Это, конечно, здорово, но мне кажется, настоящая магия – это когда отправляешь отснятые материалы в лабораторию на проявку и ждёшь, что же там получилось, а потом заходишь в тёмный зал и смотришь наконец тот самый материал, над которым много работал и думал.

– Когда мы имели дело с плёнкой, то работали на площадке напрямую с актёрами, – заметил Рашид Нугманов. – И все, что попадало в видеокамеры, – это была прерогатива оператора. Когда появилась цифра, многие режиссёры, я заметил, стали просиживать перед монитором. Но я бы рекомендовал оставить его операторскому департаменту и продолжать работать на площадке с реальными людьми, чтобы воплотить драматургию на экране.

В заключение интересный факт: в финале книги «Кино независимого Казахстана» дан список картин с 1988 по 2023 год. В самом начале снималось буквально пять-шесть, от силы 10 картин. Невероятный спад идёт в 1999 году – всего одна картина, в 2000-м – тоже, в 2003 – три… В 2023 году – 77 картин!